75 лет назад была прорвана самая продолжительная и страшная осада города за всю историю человечества – блокада Ленинграда. Почти 900 дней боли и страдания, отваги, мужества и самоотверженности.
За время блокады разрушено 3 174 здания, повреждено 7 143 постройки. В заблокированном городе остались 2 254 тысячи ленинградцев и гостей. Из них – 400 тыс. детей.
Голод и болезни унесли жизни 640 тыс. человек. Служащие, иждивенцы и дети получали по 125 г хлеба в сутки. В день рабочим выдавалось до 250 граммов хлеба, в котором почти не было муки – только отруби, мякина, целлюлоза.
Во время боев погибло 235 тыс. человек.
К окончанию блокады в Ленинграде оставалось 500 тыс. жителей – в 5 раз меньше, чем в начале осады.
В тяжелые блокадные годы написано немало писем и дневников. Трогательных, горестных, безжалостных, со слезами, и лишь иногда «радостных»… Люди писали своим родным. С кем-то надеялись скоро увидеться, кто-то пытался поддержать близких.
Предлагаем ознакомиться лишь с некоторыми выдержками из писем. Отрывки взяты с различных сайтов.
Вот о чем писали наши коллеги-библиотекари:
– Блокадные письма библиотекарей [Электронный ресурс] // Непридуманные рассказы о войне. – Режим доступа: http://www.world-war.ru/blokadnye-pisma-bibliotekarej/. – (Дата обращения: 24.01.2020).
Т.И. Антоневич (1911–1987) работала библиотекарем Отдела комплектования с 1930 г. по 1975 г. В годы войны была бойцом Унитарной команды, ставшей ядром обороны книгохранилища. Участвовала в строительстве защитных сооружений на подступах к Ленинграду, оборудовании стационара при Государственной Публичной Библиотеки, спасении бесхозных библиотек. Награждена медалью «За оборону Ленинграда».
Ее письмо адресовано подруге, врачу по специальности, Клаве; письмо по неизвестной причине осталось неотправленным.
Письмо подписано: Ленинград, 16 мая 1942 г.
Отрывки из письма:
«Милая Клавочка!
Пишу тебе только что опомнившись от тяжелой болезни. Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, за все время войны я не имела от тебя ни строчки. Может быть, ты писала на Гагаринскую, где я бываю очень редко, во всяком случае, попытаюсь, мы так близки были с тобою, и я так привыкла делиться с тобою всеми моими переживаниями, что теперь, родившись, второй раз, я чувствую огромную потребность рассказать тебе все, что я пережила за этот ужасный год, все, что я выстрадала и перечувствовала. Ты Клавочка, – врач и ты, конечно, знаешь, что такое война, голод и даже модное теперь слово «дистрофия» знакомо тебе хорошо – наверное, немало слышала о том, что пережили мы, ленинградцы, но одно дело знать это по газетам, а другое пережить так, как пережили это мы (ленинградцы в условиях блокированного города). «Блокада» – какое страшное слово – знаешь ли ты, что такое 125 г хлеба на целый день! Это кусочек, на который раньше мы не обращали совершенно внимания, он мог упасть, вывалиться, потеряться, а теперь… Я, наверное, никогда больше не смогу смотреть равнодушно на хлеб, каждая крошка его мне кажется священной, а наесться я им вволю невозможно никогда! Но начну сначала:
22 июня была объявлена война и на другой день началась сумасшедшая работа, Ленинград готовился эвакуировать свои ценности и спасать по возможности свои здания. Книги Публичной библиотеки вывозились, упаковывались, прятались; чердаки засыпались песком, все стропила красились суперфосфатом.
Ты, конечно, понимаешь, ни одна из этих работ не прошла мимо меня. Мы забыли о выходных днях и перестали считать количество часов, затраченных на работу…
…В Библиотеке в это время становилось все мрачнее и холоднее. Люди голодали и невыносимо мерзли. Единственным и наиболее теплым местом была столовая. Постепенно уже нигде не работали, а лишь приходили и отсиживали здесь свои часы. Сначала еще пытались что-то делать, хотя бы и в столовой: писали карточки, составляли каталоги, но в конце концов все это было заброшено, сил не было уже ни на что; просто сидели, тупо уставившись в пространство, и только пили жадными глотками кипяток, когда он был. Там работали, там… Но (постепенно) закрылась и столовая, остались бомбоубежище и газоубежище, наполненные полуживыми людьми. У большинства сотрудников были уничтожены квартиры – или бомбами, или снарядами, или пожарами. Ни у кого не было дров, а в бомбоубежище у нас еще действовало паровое отопление. Сотрудники Библиотеки поселились здесь со своими семьями и вещами, здесь голодали, холодали и, наконец, умирали, не вынеся всех ужасов блокады. Каждый день мы находили новые трупы. Мы перестали удивляться и ужасаться. Нервы притупились. Людей становилось все меньше и меньше. К январю 1942 года от команды осталась лишь небольшая кучка. Мы делали все: несли дежурства в Штабе, за командиров и бойцов, возили на саночках больных и мертвых, чистили снег, готовили стационар…
В конце концов, нас осталось семь человек командиров МПВО – командиров без команды. Мы в это время делали решительно все. Мы были почти единственными людьми в Библиотеке, не потерявшими человеческий образ. Сами едва двигаясь, мы возили на саночках больных и умирающих сотрудников Библиотеки в больницу и обратно. Бомбоубежище, газоубежише, отдельные комнаты Библиотеки были наполнены трупами сотрудников. Хоронить их или хотя бы свезти в морг не было сил; пришлось сложить всех умерших просто во дворе под аркой. (Это явление было присуще вовсе не только нашему учреждению; это было всюду: в домах, подвалах, дворах лежали трупы, которых никто не убирал и не хоронил. Положение было ужасное. В конце концов, на помощь пришел Штаб района). Наконец, однажды ночью к нам в Библиотеку приехала машина за трупами. Я была дежурным командиром и должна была эти трупы выдать, но у меня не было фонаря, чтобы осветить путь; не было сил, чтобы открыть ворота. Когда, наконец, все препятствия были преодолены, и мы вошли во двор, глазам нашим представилось ужасное зрелище: люди лежали в самых различных позах и костюмах. Мне пришлось освещать каждого отдельно, выискивать их во всех темных уголках двора. Я с трудом узнавала в этих одинаковых вытянувшихся лицах людей, которых хорошо знала при жизни (в эту ночь было вывезено около 39 трупов – 30 сравнительно еще молодых людей, так нелепо погибших и совсем немного не доживших до лучшего времени). А в это же время наша Библиотека все же не прекращала своей работы. В эту же ночь, которую я описываю тебе, в здании Библиотеки выполнялся срочный заказ из Смольного. В огромных, насквозь промерзших залах несколько человек во главе с директором освещали шкафы лучинками, снимали с полок книги – так перекрещивались между собой смерть и жизнь…»
На сайте еще рассказывается о письме В.А. Марина, адресованное жене М.В. Машковой, когда она находилась с эвакуированными детьми сотрудников Публичной библиотеки в Малой Вишере (8 июля 1941 года). Машкова окончила филологический факультет ЛГУ по славянскому циклу с библиографическим уклоном.С начала Великой Отечественной войны занималась эвакуацией фондов, переноской фондов в подвалы, принимала участие в оборонных работах. В 1942-43 гг. читала лекции на курсах и семинарах библиотекарей военно-морских библиотек, краткосрочных курсах повышения квалификации библиотечных работников парткабинетов и райкомов партии. В период войны занималась спасением ценнейших книжных и рукописных собраний в опустевших квартирах, разбитых домах. Во время блокады вела дневник, использованный впоследствии А. Адамовичем и Д. Граниным при создании «Блокадной книги» (М., 1982).
Приведены строки из письма библиотекаря Отдела фонда и обслуживания Публичной библиотеки Б.З. Белинькой к своей коллегеРевекке Израилевне Добриной (1904-1947), бойцу Унитарной команды на протяжении всей войны…
– Блокадные письма Ленинграда [Электронный ресурс] // Наше Время: офиц. сайт. – Режим доступа: https://www.нвремя.рф/news/society/26219/. – (Дата обращения: 24.01.2020).
Вот они письма из «блокады»:
«…каждый день снится один и тот же сон: прихожу в булочную и покупаю свежий мягкий тяжелый батон…»
«Заходила к одной знакомой. И она угощала меня новым кулинарным изобретением – желе из кожаных ремней. Рецепт изготовление таков: вывариваются ремни из свиной кожи и приготовляется нечто вроде холодца».
«…на ул. Надеждинской сбросили бомбу. В дом. Отломилась половина дома… Наверно, много жертв…»
«В городе очень много пожаров, по несколько раз в день. И все горят большие дома. Горит, и ничего не поделаешь! Воды нет…»
«…Фашисты слишком близко стоят у нашего города. Они рвутся к нам, чтобы залить наши улицы кровью мирных жителей Ленинграда. Но этому не бывать! Красная армия, рабочие Ленинграда, и мы все решили бороться до полного разгрома фашистов. Враг получит свою смерть у ворот Ленинграда! И вот тогда мы снова будем кушать досыта».
– Цветков А. Истории детей блокадного Ленинграда в письмах [Электронный ресурс] // Золотое кольцо: Ярославская областная газета: офиц. сайт. – Режим доступа: http://goldring.ru/news/show/149492. – (Дата обращения: 24.01.2020).
Рассказ о трогательной переписке оказавшихся на Ярославщине детей блокадного Ленинграда с фронтовиками.
Мария Яковлевна Быкова, в ту пору директор детского дома № 50, подсказала как-то начать переписку с фронтовиками. Бойцы откликнулись на это предложение. И вот, с фронта идут письма:
«Шлем вам свой красноармейский привет! Вы просите рассказать, как тут у нас. Жизнь наша фронтовая. Не даем покоя проклятому фашисту ни днем, ни ночью. Ходим в разведку, участвуем в боях. Вот и сейчас дописываем это письмо и отправляемся на боевое задание».
«Здравствуйте, дорогие ребята, а также и ваши воспитатели! Получили от вас письмо, за которое благодарим от всей души. И вот решили написать вам. Мы готовимся к решающим боям на нашем фронте. Мы отомстим за вас, ребята, за ваш город Ленинград. Мы, бойцы и командиры, вызываем вас на соревнование. А условия такие: мы будем стараться крепче бить захватчиков, а вы должны хорошо и отлично учиться».
«Привет с фронта от сержанта Савотина Василия Николаевича. Самые лучшие пожелания шлют вам красноармейцы, сражающиеся с немецко-фашистскими палачами за будущую светлую жизнь, за ваше молодое поколение. Прочитал ваше письмо и как будто повидался со своими близкими. Ваши письма, дорогие ребята, поднимают дух и настроение всех наших бойцов. Значит, и вы помогаете нам бить врага».
О чем же писали ребята фронтовикам? Они спешили поделиться с солдатами каждой новостью:
«Колхоз выделил нам семь гектаров земли, и теперь мы растим на ней свой урожай…».
«Поставили спектакль «Тимур и его команда», первыми зрителями стали колхозники…».
«Один наш воспитанник ушел на фронт. Его провожали всем детдомом, испекли большой пирог…»
У каждого письма своя история. Собранные воедино, они спустя много лет помогли узнать о людях, судьбы которых так удивительно переплелись. Вот одна из историй.
«…Здравствуй, дорогой папочка! Шлю я Вам свой горячий пионерский привет и желаю всего хорошего в вашей жизни, победы над врагом. Мы получили письмо от Вас и Ваших товарищей и на общем собрании решили с вами соревноваться. Опишите, как вы живете. Ваша дочь Тоня».
«Дорогая дочь Тоня! Передаю тебе свой солдатский боевой привет и лучшие пожелания в твоей будущей жизни. Ты спрашиваешь, не обижаюсь ли я, что ты называешь меня папой? Наоборот: я очень доволен этим, доченька. Потому что когда ты пишешь «дорогой папа», то я с такой радостью читаю эти слова, как и от родной своей дочери Любы».
«Привет от Тони! За слова Ваши большое спасибо. Живу я хорошо и учусь тоже хорошо. О нас тут заботятся. Воспитательница Анечка Попова читает нам книжки и газеты. Нас радуют победы нашей Красной армии. Мы уверены, что вы разобьете врага и мы возвратимся в свой родной Ленинград. Желаю скорей вернуться с победой!»
«Привет с фронта. Письмо твое, дочка, получил, за которое очень благодарю. Будь спокойна, Тоня! Одинока ты не будешь – будут у тебя и папа, и мама. Только учись и слушай своих воспитателей, помогай нам своей учебой, а мы поможем вам на фронте, побыстрей уничтожим фашистов, приедем с победой. И вот тогда, дорогая Тонечка, поговорим. Ты интересуешься, сколько мне лет? Уже 26. Тонечка, ты просишь выслать тебе фотокарточку. Я тебе вышлю. Как только сфотографируюсь. Но прошу тебя выслать и свою. Мне хочется иметь ее на память от дочери. В настоящее время я защищаю город, в котором ты родилась. Идем бить врага…»
Это письмо осталось недописанным. Из последнего боя солдат не вернулся. Его хоронили боевые друзья, салютуя автоматными очередями. Из кармана гимнастерки они достали письмо, написанное детским почерком. Стояла подпись – «дочь Тоня». Бойцы знали, что их товарищ решил после войны взять на воспитание девочку-ленинградку, оставшуюся без отца и матери. «Пусть растут вместе с моей Любой,» – говорил он, мечтая о том дне, когда приедет в детдом и скажет: «Вот и вернулся твой отец, Тонечка». Но не довелось солдату сказать этих слов.
– Письмо из блокадного Ленинграда [Электронный ресурс] // Pikabu. – Режим доступа: https://pikabu.ru/story/pismo_iz_blokadnogo_leningrada_4809965. – (Дата обращения: 24.01.2020).
А вот одно из «радостных писем», в котором упоминаются книги, великий Пушкин, цветы, которые сажают в блокаду… Приведем письмо полностью:
«Только вчера послала тебе, мой мальчик, письмо. А сегодня вечером пишу снова. Знаешь, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Думала, что так и не смогу. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных, нежданных.
Поверишь, я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны… И вдруг получаю розовенький листочек – приглашение в музей!
Пришло восемь человек из близлежаших домов. Выступали Вс. Вишневский, В. Имбер и Николай Тихонов. С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: «Голод уйдет! Поверьте: мы победим! В. Имбер читала «Памяти Пушкина». На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов. А я вспоминала, как малышом ты потерялся в музее, и я с трудом отыскала тебя у этого самого бюста. Ты тогда сказал: «Я с каменным дядей гулял!» Помнишь! Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности… и Бессмертия. Жизнь будет! Она бесконечна.
Дом Пушкина не пострадал. Бомба упала в Мойку и не взорвалась! Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые свыше!
Я, Пашенька, пока не очень хорошо хожу (только не волнуйся – ничего серьезного), а из дома Пушкина пошла (первый раз) на Стрелку. Силы появились! А день какой сегодня чудесный! Солнце! Нежная зелень деревьев! Ах, какое чудо!!!
Ты не представляешь, Румянцевский садик разбили на квадратики… под огороды! А на набережной разрыхлили газон для ЦВЕТОВ!
Милый, меня так взволновал запах парной земли… Я целыми пригоршнями подносила ее к лицу и до головокружения вдыхала ее запах – запах жизни!
Господи, скоро я увижу ЦВЕТЫ! Павлик! Какие у нас ЛЮДИ! Город, в котором сажают в блокаду цветы, победить нельзя!
Вернулась домой. Зашла Зинаида Васильевна. Рассказала, что весь персонал их детского дома собрался, чтобы посмотреть драку двух мальчуганов. Представляешь, они ДРАЛИСЬ! Женщины плакали от счастья. Дети молча лежали, только с трудом начали вставать. И вдруг… ДЕРУТСЯ! И не из-за еды! А свои мальчишеские отношения выясняют. Ожил маленький народ! Победа! Еще какая победа!
Вечером у меня стала кружиться голова. Тетя Дуся (бывшая лифтерша – помнишь ее?) говорит: «От слабости, Лексевна, поди, долго не протянешь» – А я ей: «От радости!» – Не поняла, посмотрела, словно я умом тронулась
А я, Павлик, поверила сегодня, что у нас будет ЖИЗНЬ. И ты вернешься, сынок! Я это ЗНАЮ, ЗНАЮ, ЗНАЮ!!
Только не узнаешь ты нашей квартиры. Сожгли все, что горело, даже паркет. Ничего – наживем! А вот твою комнату не тронули. Там все так, как было. Даже листочек из блокнота и карандашик, оставленный тобой на письменном столе.
Мы с твоей Лелей (чудесная девочка) часто сидим у тебя в комнате… С ТОБОЙ! Твоя Леля давно мне дочь. У меня – никого. У нее – тоже. Один свет на двоих – твое возвращение. Без нее, моего Ангела Хранителя, я эту зиму не пережила бы. Теперь-то точно доживу и внуков поняньчу… Не выдавай меня, сынок, – Леля рассердится. Но в такой особый счастливый день проболтаюсь. У каждого ленинградца есть сумочка, баульчик с самым ценным, с которым не расстаются. А знаешь, что у Лели в сумочке, кроме документов и карточек? Не догадаешься!!! – Узелок со свадебным платьем и туфельками, которые ты ей купил 20 июня 41 года! Голодала, а на хлеб не поменяла. Знает, девочка, что наденет свой свадебный наряд! Волшебная наша девочка!
Видишь, сынок, получилось!!!! у меня РАДОСТНОЕ письмо.
Будем жить, Павлик, уже втроем. И внуки у меня будут. Красивые и добрые, как ты и Леля!
Целую тебя, мой ненаглядный мальчик, кровиночка моя, надежда, жизнь моя! Береги себя, сынок!
Мне кажется, что прожитый сегодня СЧАСТЛИВЫЙ день – Божье знамение.
Твоя мама».
Во время блокады велись дневники. Кто-то сумел продолжить их после войны. А кому-то не суждено было дописать…
– Блокадные письма Ленинграда [Электронный ресурс] // Наше Время. – Режим доступа: https://www.нвремя.рф/news/society/26219/. – (Дата обращения: 24.01.2020).
«…встали, а чай кипятить не из чего… Я пошел в сад и набрал ведро снегу… вскипятили чай. Не особенно вкусно, с грязью… За хлебом громаднейшие очереди. Достал хлебу: одно тесто… Мать целый день лежит…»
«…папа сегодня не принес дрожжевого супу. И нам пришлось варить суп из капусты и воды. Хорошо, что я оставила хлеба на вечер, а то бы не почувствовала никакой сытости…»
«…сегодня за корпусом нашего дома были спущены две фугасные бомбы. Нас в подвале изрядно тряхнуло… я боюсь, когда взрывают…»
«Сегодня утром узнали о смерти моего дедушки. Умер в 2 часа дня 2 февраля. Вот голодная смерть коснулась и наших родных… В мирное время я бы плакал весь день. Но эта война так приучила к смерти и потерям, что не плачется…»
«Дорогой папа! Я теперь не учусь в школе, а работаю на заводе… Я все время хочу есть, и мама тоже все время хочет есть. Потому что хлеба теперь дают мало, мяса вовсе почти нет и масла не бывает. Дорогой папа, бей фашистов!»
«Не видать бы мне тебя никогда, Ленинград. На улице все также падают люди от голода. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?»
– Стариков Е. Письма жене на дверях в блокадном Ленинграде [Электронный ресурс] // Красный Север: Вологодская областная газета. – Режим доступа: https://www.krassever.ru/article/pis-ma-zhene-na-dveryakh-v-blokadnom-leningrade. – (Дата обращения: 24.01.2020).
«Уникальный экспонат хранит музей истории Санкт-Петербурга – дневник вологжанина Анатолия Малыгина, который он вел в блокадном Ленинграде прямо на двери. Тоску по дому и родным, находящимся в эвакуации, повседневные ужасы блокады и надежду на лучшую жизнь и Победу, – все это сохранила для истории уникальная дверь.
Война началась для Алексея Алексеевича в июле 1941 года. Он был командиром батальона Школы подготовки радиоспециалистов одной из бригад Ленинградского фронта. Когда враг приблизился к Ленинграду, Ольгу Малыгину вместе с детьми удалось эвакуировать к родственникам в деревню Сондуга Тотемского района. Ольга Николаевна всю войну проработала в колхозе дояркой, летом трудилась на сенокосе. Скучавший по супруге Алексей писал ей письма… на двери в ленинградской квартире.
На створках старой межкомнатной двери Алексей вел дневник с сентября 1941-го по 11 марта 1943 года. В своих письмах, адресованных жене, он общался с родными, описывал обстановку в городе. Записи начинаются не с верха, а с середины филенки. Потом текст перескакивает наверх, но и этой половины ему не хватит. Продолжение – на соседней створке».
На сайте приводятся лишь некоторые отрывки из повествования А. Малыгина, например:
«Открытку получил из Вологды 24 августа 1941 года. Первую. Алеша».
«Леля, прочитай и запомни. Это для тебя. 15 сентября 1941 г. Алеша. Писем нет… беспокоюсь. Нас бомбят, но окна еще целы».
«12 декабря 1941 г. Алеша. Люди голодают и мрут. Себя чувствую неважно».
«15 декабря 1941 г. Алеша. Взял твои валенки носить в комнате».
«7 февраля 1942 г. Алеша. В январе месяце дома не был, потому что потерял ключ. Сегодня взломал дверь. Страшно хочу курить, а взять негде. Умер сосед Михаил Васильевич. Скоро, наверное, умрут и обе его сестры. Писем от тебя нет с 11 ноября 1941 г. В Ленинграде жизнь очень скверная. Умирают с голода ежедневно тысячи людей. Главным образом мужчины».
«14 апреля 1942 г. Сегодня вышел из госпиталя, пролежал 15 дней. Писем от тебя нет, скучаю. Завтра начинают ходить в городе трамваи после перерыва с ноября месяца…»
«26 апреля 1942 г. Алеша. В апреле не получил от тебя ни одного письма. Немцы снова бомбят Ленинград. Положение с питанием улучшилось. Кушаю досыта. К 1 мая дадут водки, дают табаку, хлеба 800 грамм».
«1 августа 1942 г. Ухожу на фронт. Жизнь моя в школе кончилась…»
«18 августа 1942 г. Возвратился с приморской оперативной группы (Ораниенбаум). И сегодня же выезжаю по новому назначению в Кронштадт».
«7 января 1943 г. Первую ночь ночевал дома. Сейчас уезжаю на Ладожское озеро. Буду участвовать в боях. Останусь жив, встретимся».
«11 марта 1943 г. После двухмесячных боев остался жив. Ухожу в другую часть – и снова в бой. До свидания. Алеша» …
На этом записи блокадного дневника обрываются.
«Майор Алексей Алексеевич Малыгин закончил Великую Отечественную войну в Чехословакии 7 мая 1945 года. На груди офицерского кителя красовались ордена Отечественной войны I и II степени, орден Красной Звезды. Но самой дорогой он считал для себя медаль «За оборону Ленинграда».
В 1945-м семья вернулась в Ленинград. Майор Малыгин демобилизовался через год. Не поднялась ни у кого рука стереть с дверей оставленные химическим карандашом послания. Дверь обили досками, оклеили обоями, сделав ее частью стенной перегородки. В 1956 году Малыгины получили новую квартиру. К тому времени Ольги Николаевны уже не было в живых. Алексей Алексеевич, дослужившись до звания полковника, долгое время работал заместителем начальника Военно-морского училища.
В 1976 году дом на улице Чайковского был поставлен на капитальный ремонт. Оклеенную обоями дверь обнаружил один из ленинградцев. Прочитав надписи, он разыскал Алексея Алексеевича. Офицер примчался сразу же — не мог он оставить «письма» на уничтожение. Сняв двери, сам привез их на рейсовом автобусе в Музей истории Ленинграда. Музейные работники были потрясены увиденным. Чтобы сохранить на полотне строчки военной поры, они придумали специальный состав, консервирующий карандашный грифель.
Автор блокадного дневника скончался в 1989 году в возрасте 76 лет.
Материал о блокаде также можно посмотреть на сайте Централизованной библиотечной системы здесь:
В блокаду музы не молчали… О ленинградском Театре музыкальной комедии в годы войны
Блокада в книгах для детей и подростков
27 художественных фильмов о блокаде и обороне Ленинграда
К 75-летию Победы подготовлены материалы в дайджесте «Год памяти и славы»:
«В этой дате – скорбь и память наша» К 75-годовщине начала Великой Отечественной войны
Найти Солдата Бессмертный полк
Организации в помощь ветеранам Великой Отечественной войны – Дорогие сердцу книги о войне
Шли девчата по войне за большой победой
Люди разных профессий в Великой Отечественной войне
Тематический календарь, посвященный Великой Отечественной войне
Символы Победы в Великой Отечественной войне
Все желающие смогут ознакомиться с материалами по темам: «Мемуары, дневники, письма» и «Оборона и блокада Ленинграда» в коллекции Президентской библиотеки. Полный доступ ко всему массиву электронных документов осуществляется с автоматизированных читательских мест в Зале электронной информации Центральной библиотеки им. А.С. Пушкина.
Записаться в удаленный электронный читальный зал можно по адресу: ул. Коммуны, 69, Центральная библиотека (Зал электронной информации)
Справки по телефону: (8-351) 264-77-46.
Ирина Тиньгаева
